Перед отъездом он долго беседовал с князем Болховским и еще дольше с Иваном Ивановичем, дал советы, сделал указания, все предусмотрел своим острым умом и наказал, чтобы в случае какой-либо
особой опасности послали гонца к Строгановым.
Неточные совпадения
Но он уж и сам сознавал свою ошибку. Сконфуженно смотрел он на Фаинушку, как бы размышляя: за что я легкомысленно загубил такое молодое, прелестное существо? Но милая эта
особа не только не выказывала ни малейшего уныния, но, напротив, с беззаветною бодростью глядела в глаза
опасности.
Как я видел по стычке с автомобилем, эта статуя, имеющая для меня теперь совершенно
особое значение, действительно подвергалась
опасности.
Обе эти девочки были очень хорошенькие и очень хорошие
особы, с которыми можно было прожить целую жизнь в отношениях самых приятельских, если бы не было очевидной
опасности, что приязнь скоро перейдет в чувство более теплое и грешное.
Скоро Наденька привыкает к этой фразе, как к вину или морфию. Она жить без нее не может. Правда, лететь с горы по-прежнему страшно, но теперь уже страх и
опасность придают
особое очарование словам о любви, словам, которые по-прежнему составляют загадку и томят душу. Подозреваются все те же двое: я и ветер… Кто из двух признается ей в любви, она не знает, но ей, по-видимому, уже все равно; из какого сосуда ни пить — все равно, лишь бы быть пьяным.
Догмат есть имманентизация трансцендентного содержания религии, и это влечет за собой целый ряд ущербов,
опасностей, подменов; при этой логической транскрипции мифа неизбежно зарождается схоластика (или «семинарское богословие»), т. е. рационалистическая обработка догматов, приноровление их к рассудочному мышлению, при котором нередко теряется их подлинный вкус и аромат, а «богословие» превращается в «науку как все другие», только с своим
особым предметом.
Никогда еще не наполняло его такое острое чувство ничтожества и тлена всего земного… Он смел кичиться своей
особой, строить себялюбивые планы, дерзко идти в гору, возноситься делеческой гордыней, точно ему удалось заговорить смерть!.. И почему остался жив он, а она из-за чумазых деревенских ребятишек погибла, бесстрашно вызывая
опасность заразы?
Опасность и тайна придавали им
особую прелесть.
Опасность, остановившая было его, теперь делала еще заманчивее цель, придавала ее осуществлению
особую, неиспытанную еще им сладость.
Сопротивление со стороны полицианта угрожало ему двойною
опасностью — быть побитым от крестьян, которые могли производить это в «панскую голову», то есть на ответственность самого помещика, а потом виновного отвели бы к «пану», у которого всякого полицейского по меньшей мере ожидал невероятно унизительный, но с неупустительною строгостью соблюдавшийся
особый церемониал.
Что-то большое и важное случилось, пока он спал, — он понял это сразу, еще не проснувшись как следует, при первых же звуках незнакомого, хриплого голоса, понял тем изощренным чутьем
опасности, которое у него и его товарищей составляло как бы
особое, новое чувство.